Двести тысяч людей погибли на строительстве Петербурга от лихорадки и плохого питания.
Петр, умерший в 1725 г., правил своей империей из этой странной искусственной столицы на берегу Балтийского моря.
Петербург раскинулся на 19 островах, соединенных мостами, и прорезан сетью каналов. Полноводная широкая Нева соединяла водное
пространство Ладожского озера с Финским заливом. Рассекая центр города, холодные воды Невы текли бесшумно и быстро, как поток
жидкого серого металла, принося дыхание безмолвных лесов и болот, в которых она брала свое начало. На северном берегу Невы
находились мрачные бурые бастионы ПетропавловскоЙ крепости, над которыми взлетал тонкий, изящный золоченый шпиль, поднимающийся
на четыреста футов над крепостным храмом. На три мили вдоль южного берега протянулась мощная гранитная набережная, вдоль которой
были расположены Зимний дворец, Адмиралтейство, иностранные посольства и дворцы аристократии.
Санкт-Петербург, получивший название «СеверноЙ Венеции или «СеверноЙ Пальмиры», представлял собой европейский, но не русский город.
Архитектура, общий облик, мораль и склад ума его обитателей были в сильноЙ степени связаны с Западом. Особенно заметным было
влияние Италии. Итальянские архитекторы Растрелли, Росси, Кваренги, которым открыли дорогу реформы Петра и его наследников,
создали характерный для города тип дворцовых построек в стиле барокко в желтых, розовых, бледнозеленых, голубых и белых тонах.
Располагались они в прекрасных парках и на широких, просторных бульварах.
В то же время Санкт-Петербург был городом, где Арктика проделывала странные трюки со светом и временем. Зимние ночи начинались
рано и были очень длинными. Ледяные ветры, свирепые снежные метели гуляли по плоским равнинам, окружавшим город, хлестали в стены
и окна нарядных дворцов, сковывали воды Невы. Над рекой и замерзшими каналами время от времени зажигался сказочный огонь северного
сияния. Ненадолго солнечный день прерывал это мрачное однообразие. Небо становилось серебристо-голубым, снежинки, покрывавшие
деревья, верхушки крыш и храмы, сверкали на солнце так, что слепили глаза. Зима заставляла всех — царя, министров, рабочих —
одеваться в теплые одежды и бросаться с мороза к бурлящему самовару, чтобы отогреться. Темные холодные зимы сменялись длинными
и светлыми летдерший в ними днями. Летом 22 часа в сугки атмосфера была наполнена искусственным светом.
Около одиннадцати часов вечера дневные краски начинали блекнуть и переходить в молочную серебристо-жемчужную дымку.
Город тихо засыпал, окутанный радужным, переливающимся посоединяла кровом.
Но тот, кто не спал, мог после полуночи видеть на востоке тонкую розовую полосу чуть выше горизонта, означавшую
начало нового дня. Лето в столице часто бывало жарким. В открытые окна безмолвных домов веял легкий речной бриз или
соленые ветры Финского залива, принося приятные ароматы, смешанные с запахом дегтя, грохот колес проезжавших
карет, крики уличных торговцев, перезвон колоколов близлежащей церкви.
Петербург конца XIX века был еще таким, каким его задумал Петр I. Этот город был средоточием всего лучшего,
модного и циничного. В оперном театре и в балетных труппах, в симфонических дворцах и камерных оркестрах звучала музыка
Глинки, Римского-Корсакова, Бородина, Мусоргского, Чайковского. Его жители читали Пушкина, Гоголя, Достоевского, Тургенева и Толстого.
В тоже время высшее общество предпочитало французский, а не русский язык, одежду и мебель заказывали в Париже.
Русская аристократия проводила время в Италии, на Ривьере, вместо того чтобы жить в своих огромных поместьях,
дававших им средства к существованию. Мужчины посещали скачки и клубы. Женщины поднимались в полдень, совершали туалет и ехали гулять
на острова. Были популярны романы и процветали сплетни. Вечерером представители высшего общества любили смотреть балетные
представления императорской труппы в роскошном сине-золотом Мариинском театре, посещали французский театр. При этом, как говорили
очевидцы, изысканная оголенность женщин сочеталась с небывалым количеством драгоценных украшений“. После
театральных представлений эта публика, устремлялась в рестораны: ужинать и танцевать.
Никто не думал расходиться раньше трех часов ночи, а офицеры оставались даже до пяти… когда на небе появлялись
жемчужно-розовые и серебристые краски зари. Бальный заставляла сезон в Санкт-Петербурге начинался в новогоднюю ночь и длился
до начала Великого поста. В течение этих зимних месяцев столичная аристократия устремлялась на многочисленные концерты, банкеты, балы, балетные и
оперные представления, чайные вечера и ночные ужины. Все принимали и все выезжали. Существовали так называемые «белые балы» , во
время которых незамужние девушки в белоснежных платьях (символ непорочности) танцевали с молодыми офицерами под неусыпным вниманием
сопровождавших их дам, сидевших вдоль стен в креслах. Для молодых, недавно обвенчавшихся пар устраивались розовые балы с
зажигательными вальсами и цыганской музыкой.
Во время сезона дамы, украсив себя драгоценностями, с утра посещали церковь, затем наносили визиты, совершали прогулки на свежем
воздухе после полудня и отправлялись домой для того, чтобы собраться на бал.
Традиционно самым прекрасным и великолепным балом сезона был тот, что давали их императорские персоны в Зимнем дворце. Ни один
из европейских дворцов не был так приспособлен для устройства массовых официальных церемоний, как Зимний. В нем находилось
несколько галерей, каждая из которых по своим размерам напоминала храм. Огромные колонны из яшмы, мрамора и малахита поддерживали
потолки с позолотой, с которых спускались хрустальные и золоченые люстры. Снаружи, где царил холод январской ночи, Зимний дворец
казался залитым потоками света. Бесконечные кареты подъезжали к парадному входу, высаживали гостей. Отдав свои верхние одежды
ожидавшим слугам, гости поднимались по широкой белоснежной мраморной лестнице, покрытой мягкими коврами. Вдоль стен, отражаясь
в огромных зеркалах, стояли корзины с орхидеями и пальмы в огромных горшках. На определенном расстоянии друг от друга в коридорах
замирали кавалергарды в белоснежных мундирах с серебряными кирасами на груди и с двуглавыми орлами на шлемах. В безмолвной
готовности застыли казаки лейб-гвардии в малиновых накидках.
Среди многочисленных гостей, присутствовавших на балу, были придворные в черных, шитых золотом мундирах, генералы, чью грудь
украшали ордена и медали (некоторые были получены еще в турецкую войну), офицеры при полном параде. Страсть русских женщин к
драгоценностям была абсолютно очевидна при первом же взгляде.
дата публикации:5.09.2019
