Текст Буринского и Кяхтинского российско-китайского трактата свидетельствует об установлении разграничительной линии между владениями к югу от озера Байкал и к западу от реки Аргунь вплоть до Саянских гор. Трактат датируется
21 октября (1 ноября) 1727 года.
Отправными точками при установлении границы стали военные посты России и Китая. Имеются ввиду те пункты, которые существовали вовремя подписания договоров (основное внимание уделено участку на территории от российской пограничной крепости Кяхта до реки Аргунь). При отсутствии застав граница устанавливалась с ориентировкой на естественные горные рубежи (главным образом на участке между Саянами и Кяхтой).
Крайней западной точкой границы являлся перевал Шабин-Дабага в Западных Саянах, на востоке пограничная линия доходила до горы Абигайту на берегу реки Аргунь севернее озера Далай-Нор.
Из-за труднодоступности и малонаселенности северозападной Монголии и Тувы (Урянхайского края) установленная в этих районах по Буринскому и Кяхтинскому трактатам граница реально существовала только на бумаге. Хотя по упомянутым договорам Тува отошла к Цинской империи, в действительности китайские власти до середины XVIII века не контролировали этот регион: он входил в сферу влияния Джунгарского ханства. В дальнейшем местные правители признали свою зависимость от Китая, но китайских войск в Туве не было и ее северная граница с российскими владениями по существу оставалась открытой.
На переговорах при заключении Буринского и Кяхтинского трактатов китайская сторона пыталась поставить вопрос и о землях, оставшихся неразграниченными по Нерчинскому договору 1689 года. При этом китайские дипломаты утверждали, что в Нерчинском договоре речь идет не о реке Уда, впадающей в Охотское море, а об одноименной реке в Забайкалье, притоке Селенги, отстоящей от Охотского моря на несколько сот километров. Российские представители не согласились с подобной вольной трактовкой, которая явно выпадала из контекста Нерчинского договора, и отказалась обсуждать разграничение в Приамурье, сославшись на отсутствие полномочий.
Формально оставшиеся за Китаем земли по левому берегу Амура практически не осваивались. Китайское (маньчжурское) население этих территорий (главным образом в районе Зейско-Буреинской равнины) было незначительным.
Из-за труднодоступности и малонаселенности северозападной Монголии и Тувы (Урянхайского края) установленная в этих районах по Буринскому и Кяхтинскому трактатам граница реально существовала только на бумаге. Хотя по упомянутым договорам Тува отошла к Цинской империи, в действительности китайские власти до середины XVIII века не контролировали этот регион: он входил в сферу влияния Джунгарского ханства. В дальнейшем местные правители признали свою зависимость от Китая, но китайских войск в Туве не было и ее северная граница с российскими владениями по существу оставалась открытой.
На переговорах при заключении Буринского и Кяхтинского трактатов китайская сторона пыталась поставить вопрос и о землях, оставшихся неразграниченными по Нерчинскому договору 1689 года. При этом китайские дипломаты утверждали, что в Нерчинском договоре речь идет не о реке Уда, впадающей в Охотское море, а об одноименной реке в Забайкалье, притоке Селенги, отстоящей от Охотского моря на несколько сот километров. Российские представители не согласились с подобной вольной трактовкой, которая явно выпадала из контекста Нерчинского договора, и отказалась обсуждать разграничение в Приамурье, сославшись на отсутствие полномочий.
Формально оставшиеся за Китаем земли по левому берегу Амура практически не осваивались. Китайское (маньчжурское) население этих территорий (главным образом в районе Зейско-Буреинской равнины) было незначительным.
дата публикации: 3.11.2019
