Самым обширным племенным союзом были кривичи. Дань, которую взимает князь с них, должна была стекаться в их столицу Смоленск. Он был перепутьем между Новгородом и Киевом и, как уже стало ясно, поворотным пунктом большого полюдья для князя. В силу этого никого не должно удивлять наличие под Смоленском огромного лагеря — города IХ-Х веков в Гнездове.
Курганное кладбище IХ-ХI веков содержало около 5 тысяч могил, являясь крупнейшим в Европе. А. Н. Насонов имел все основания говорить: «Нет сомнения, что в старом Смоленске IХ-ХI веков сложилась своя сильная феодальная знать, богатство которой раскрывает содержимое гнездовских погребений. Она выросла на местном корню. Гнездовские курганы в массе своей принадлежали кривичам, как признают все археологи. Можно думать, что богатство и могущество этой знати держалось на эксплуатации зависимого и полузависимого населения». Именно эта выросшая на местном корню племенная знать и могла быть промежуточным звеном между кривичской деревней и полюдьем киевского князя, которое никоим образом не могло охватить всей огромной территории кривичей. Интересный и полный красочных подробностей рассказ о полюдье содержит русская летопись 945 года. Князь Игорь Старый только что совершил два похода на Византию. Во время первого морского похода 941 года Игорь возглавлял эскадру в 10 тысяч кораблей. Цифра, вероятно, преувеличена, но русский флот все же повоевал тогда на все юго-западное побережье Черного моря: Вифинию, Пафлагонию, Гераклею Понтийскую и Никомидию.
Пострадал даже Босфор («Суд весь пожьгоша»). Только знаменитые греческие огнеметы, стрелявшие «яко же мълния», отогнали русских от Константинополя. Сразу же после неудачи князь Игорь начал готовить новый поход. Киевским князем были наняты заморские варяги и степные печенеги (у них даже заложников взяли); были приглашены далекие северные дружины словен и кривичей и южные войска днестровских тиверцев. Войско шло в 943 году и сухопутьем и по морю. Херсонесские греки извещали императора Романа: «Се идуть Русь бесчисла корабль — покрыли суть море корабли!»
Когда Игорь стоял уже у Дуная, император прислал к нему послов о мире. Сразу, недалеко от Дуная Игорь начал совещаться с дружиной, которая была рада без сражений получить дань с империи: «…еда [едва ли] къто весть, къто одолееть – мы ли, они ли? Ли с морем къто советен? Се бо не по земли ходим, но по глубине морьстей и обща съмерть вьсем…»
Взяв откуп у греков, Игорь возвратился в Киев, а на следующий год заключил с Романом и Константином Багрянородным договор, разрешавший Руси посылать в Константинополь ради торга «корабля, елико хотять… оже с миром приходять». Договор был утвержден в Киеве в соборной церкви святого Ильи на Подоле и на холме у идола Перуна.
Двукратный нажим на Византию в 941 и 943 годах, возможно, был вызван какими-то препятствиями, которые чинили греки русской торговле, несмотря на договор 911 года, заключенный с отцом Романа и Константина. Ряд ограничений содержится и в договоре 941 года, но путь русским кораблям в торговый центр мира — Царьград был открыт. Киевское правительство, сильно потратившееся на организацию двух грандиозных флотилий (из которых одна сильно пострадала) и на содержание наемных войск, нуждалось в пополнении своих ресурсов вообще и экспортных в частности.
Появление в Киеве нанятых Игорем варяжских отрядов следует датировать самым концом 930-х годов, когда упоминается варяжский воевода Свенельд. Для содержания наемников Игорь определил дань с древлян и уличей, что вызвало войну этих племенных союзов с Киевом. Уличский город Пересечен (у Днепра) три года сопротивлялся Игорю, но тот наконец «примучи уличи, възложи на ня дань и власть Свенелду».
Эту фразу часто понимают как пожалование, как передачу права сбора дани, но грамматическая форма фразы позволяет понять ее только в одном смысле: дань, полученную Игорем, он, Игорь, отдал Свенельду в 940 году. Исключить участие варяжских воинов в сборе древлянской или уличской дани нельзя, но речь идет о правовой стороне. Когда пятью годами позже Игорь отправился собирать древлянскую дань сам, летописец ни одним намеком не показал, что этим попираются права Свенельда. У варяга их просто не было: он получал содержание, а не бенефиций. В 942 году после разгрома русского войска греками, может быть, как компенсацию варягам, участвовавшим в походе.