Быстро разраставшаяся армия княжеских людей рыскала по всей Руси, от Киева до Белоозера, и действия их не контролировались никем. Они должны были привезти князю определенный объем оброка и дани из поселения славян, а сколько взяли в свою пользу, сколько сел и деревень разорили или довели до голодной смерти — никому не было ведомо.
Если князья жадно и неразумно истощали крестьянство посредством личных объездов (полюдья) и разъездов своих вирников, то боярство было осторожнее. Во-первых, у бояр не было такой военной силы, которая позволяла бы им перейти черту, отделявшую обычный феодальный побор от разорения крестьян; а во-вторых, боярам было не только опасно, но и невыгодно разорять хозяйство своей вотчины, которую они собирались передавать своим детям и внукам. Поэтому бсярство должно было разумнее, осмотрительнее вести свое хозяйство, умерять свою жадность переходя при первой возможности к экономическому принуждению — «купе», то есть ссуде обедневшему смерду, крепче привязывавшей крестьянина, «закупа», к замку.
Княжеские тиуны и рядовичи были страшны не только крестьянам-общинникам, но и боярам, вотчины которых состояли из таких же крестьянских хозяйств. Один из книжников конца ХII века дает совет боярину держаться подальше от княжеских мест: «Не имей себе двора близ княжа двора и не держи села близ княжа села: тивун боего яко огнь… и рядовичи его яко искры. Аще от огня устережешися, но от искр не можеши устеречися».
Каждый феодал стремился сохранить неприкосновенность своего микроскопического государства — вотчины, и постепенно возникло понятие «заборони», феодального иммунитета, закуп — юридически оформленного договора между младшим и старшим феодалом о невмешательстве старше го во внутренние вотчинные дела младшего. Применительно к более позднему времени — ХV-ХVI векам, когда уже шел процесс централизации государства, — мы считаем феодальный иммунитет явлением консервативным, помогающим уцелеть элементам феодальной раздробленности, но для Киевской Руси иммунитет боярских вотчин был непременным условием нормального развития здорового ядра феодального землевладения — многих тысяч боярских вотчин, составлявших устойчивую основу русского феодального общества.
Творцом истории всегда является народ, своим непрестанным трудом создающий ценности, позволяющие обществу двигаться вперед. В моменты крупных потрясений, внутренних или внешних, именно народ решает свою судьбу, проявляя максимальное напряжение сил. Подьем всех русских земель на рубеже Х и ХI веков связан с тем, что народные силы в большей мере, чем в иные времена, могли проявить себя и в строении рождавшегося государства, и в борьбе с печенегами.
Но, к сожалению, феодальные историки, ставившие своей задачей описание победоносных битв и княжеского быта, очень редко говорили о народе, о тех тысячах простых трудовых людей, которые являлись истинными создателями Киевской Руси и ее высокой культуры. К счастью, молчание монахов-летописцев можно компенсировать тремя видами материалов.
Во-первых, археологические раскопки открывают нам множество подлинных памятников народной жизни: поселения, жилища, система хозяйства, утварь, одежда, обычаи и верования —
все это стало достоянием исторической науки и позволило говорить вполне конкретно о крестьянах и ремесленниках. Вторым источником наших сведений о народе, его мыслях и чаяниях является народное творчество, фольклор.
Величественные былины повествовали о недавнем (для людей Киевской Руси) героическом прошлом, древние письменные сказания говорили о догосударственной старине, волшебные сказки, вынесенные из далеких глубин первобытности, загадки и пословицы выражали глубокую народную мудрость и служили одним из средств умствен ного развития молодежи. Фольклор сохранил и комплекс языческих представлений свадебные песни и надгробные плачи, заговоры, заклинания, обрядовые хороводные тан цы. Многое из того, что зафиксировано наукой в ХХ веке, восходит к эпохе Киевской Руси, а иногда и к более ранним временам.
Третьим неоценимым источником является язык на рода, на основе всех богатств которого создавался древнерусский литературный письменный язык. Язык раскрывает глубину познания природы, систему хозяйства, социальных отношений, сложный счет родства, унаследованный от родового строя, культурные связи с соседями, народные познания в математике и астрономии и многое, многое другое. Из этих трех источников мы можем не так-то уж мало узнать о народных массах Киевской Руси. Русские крестьяне Х-ХII веков селились небольшими неукрепленными деревнями и селами. Древнее название для сельского поселения было «весь». Центром нескольких деревень являлся «погост», более крупное село, в котором был сосредоточен сбор феодальных оброков. Крестьянские избы и хаты представляли собой не большие жилища, топившиеся «по-черному», так, что дым из печи обогревал все внутреннее пространство и лишь потом выходил в небольшое оконце. На севере избы рубили из бревен и ставили прямо на земле; деревянного полане было. На юге, используя сухость почвы, хаты глубоко врезали в землю, так что в них приходилось, как в землянку, спускаться по двум-трем ступенькам. Печи на севере делали очень большими (то, что называется «русской печью») на особых срубах, а на юге довольствовались небольшими глинобитными печами или каменками.
Рядом с избами иногда располагались хозяйственные постройки, небольшие овины-«шиши» для сушки снопов, крытые глубокие ямы для жита, упомянутые в Русской Правде.
Источник: История России
