На этом дворе стоял а стража, здесь был потайной ход «водяные ворота». разделен на множество мелких помещений; здесь находились печи, жила челядь, хранились запасы. Парадным, княжеским, был второй этаж, где имелись широкая галерея — «сени», место летних пиров, и большая княжеская палата, украшенная майоликовыми щитами и рогами оленей и туров. Если Любечский съезд князей 1097 года собирался в замке, то он должен был заседать в этой палате, где можно поставить столы примерно на сто человек.
В замке была небольшая церковь, крытая свинцовой кровлей. Стены замка состояли из внутреннего пояса жилых клетей и более высокого внешнего пояса заборов, плоские кровли жилищ служили боевой площадкой заборов, пологие бревенчатые сходы вели на стены прямо со двора замка. Вдоль стен были вкопаны в землю большие медные котлы для «вара» — кипятка, которым поливали врагов во время штурма. В каждом внутреннем отсеке замка — во дворце, в одной из «медуш» и рядом с церковью — обнаружены глубокие подземные ходы, выводившие в разные стороны от замка. Всего здесь, по приблизительным подсчетам, могло проживать 200-250 человек. Во всех помещениях замка, кроме дворца, найдено много глубоких ям, тщательно вырытых в глинистом грунте. Вспоминается Русская Правда, карающая штрафами за кражу «жита в яме». Часть этих ям могла действительно служить для хранения зерна, но часть предназначалась и для воды, так как колодцев на территории замка не найдено.
Общая емкость всех хранилищ измеряется сотнями тонн. Гарнизон замка мог просуществовать на своих запасах более года и даже давать в долг; судя по летописи, осада никогда не велась в ХI-ХII веках долее шести недель — следовательно, любечский замок Мономаха был снабжен всем с избытком. Любечский замок являлся резиденцией черниговского князя и полностью был приспособлен к жизни и обслуживанию княжеского семейства. Ремесленное население жило вне замка, как внутри стен посада, так и за его стенами. Замок Мономаха нельзя рассматривать отдельно от города. О таких больших княжеских дворах мы узнаем и из летописи в 1146 году, когда коалиция черниговских князей преследовала войска северских князей Игоря и Святослава Ольговичей, под Новгородом Северским было разграблено Игорево сельцо с княжеским замком, «идеже бяше устроил двор добре. Бе же ту готовизны много в бретьиницах и в погребах вина и медове. И что тяжкого товара всякого до железа и до меди — не тягли бяхуть от множества всего того вывозити». Победители распорядились погрузить все на телеги для себя и для дружины, а потом поджечь замок. Любеч достался археологам после точно такой же операции, произведенной смоленским князем в 1147 году. Замок был ограблен, все ценное (кроме запрятанного в тайниках) вывезено, и после всего он был сожжен. Таким же феодальным замком была, вероятно, и Москва, в которую в том же 1147 году князь Юрий Долгорукий приглашал на пир своего союзника Святослава Ольговича.
Наряду с большими и богатыми княжескими замка и археологи изучили и более скромные боярские дворы, расположенные не в городе, а посреди села. Зачастую в таких укрепленных дворах-замках встречаются жилища простых пахарей и много сельскохозяйственного инвентаря — лемехи, плужные ножи, серпы. Такие дворы ХII века отражают ту же тенденцию временного закрепощения задолжавших крестьян, что и Пространная Русская Правда, говорящая о «закуп», пользующихся господским инвентарем и находящихся на господском дворе под присмотром «рядовича» или «ратайского старосты», откуда можно было уйти только в том случае, если шли к высшим властям жаловаться на боярина.
Всю феодальную Русь мы должны представлять себе как совокупность нескольких тысяч мелких и крупных феодальных вотчин — княжеских, боярских, монастырских, вотчин «молодшей дружины». Все они жили самостоятельной, экономически независимой друг от друга жизнью, представляя собой микроскопические государства, мало сцепленные друг с другом и в известной мере свободные от контроля государства. Боярский двор — своего рода столица такой маленькой державы со своим хозяйством, своим войском, своей полицией и своими неписаными законами.
Княжеская власть в ХI-ХII веках в очень малой степени могла объединить эти независимые боярские миры;она вклинивалась между ними, строя свои дворы, организуя погосты для сбора дани, сажая своих посадников по городам, но все же Русь была боярской стихией, очень слабо объединенной государственной властью князя, который сам постоянно путал государственные понятия с частно владельческим феодальным отношением к своему разветвленному домену.
Княжеские вирники и мечники разъезжали по земле, кормились за счет местного населения, судили, собирали доходы в пользу князя, закуп и наживались сами, но в очень малой степени объединяли феодальный замок или выполняли какие-то общегосударственные функции.
Структура русского общества оставалась в основном «мелкозернистой», в ней яснее всего ощущалось присутствие этих нескольких тысяч боярских вотчин с замками, стены которых защищали от внешнего врага, от собственных крестьян и соседей-бояр, а иной раз, быть может, и от слишком ретивых представителей княжеской власти. Судя по косвенным данным, княжеское и боярское хозяйства были организованы по-разному. Разбросанные владения феодальный княжеский домен не всегда были постоянно закреплены за князем — переход его в новый город, на новый стол, мог повлечь за собой изменения в личных вотчинах князя. Поэтому при частых перемещениях князей с места на место они относились к своим вотчинам как временные владельцы: стремились как можно больше взять долг с крестьян и с бояр (в конечном счете тоже с крестьян), не заботясь о воспроизводстве неустойчивого крестьянского хозяйства, разоряя его. Еще более временными лицами чувствовали себя исполнители княжеской воли — «подъездные», «рядовичи», «вирники», «мечники», все те «юные» (младшие) члены княжеской дружины, которым поручался сбор княжеских доходов и передоверялась часть власти самого князя.
Источник: История России