Привычным делом стало то, что при дворе велась летопись, в каждом городе государства быстро достигли своего развития индивидуальные литературные направления. Местное боярство и «княжество» пришлось изыскивать различные меры соблюдения своих интересов и выполнения требований, которые предъявил Киев, «думать о строе земельном», то есть о своем бытии. Складывались вассальные отношения, шла, очевидно, повсеместно борьба за иммунитет, за право наследования и т. п. «Коловращение» князей во второй половине ХI века, частая смена князей в стольных древних городах, ослаблявшая княжеский слой в целом и разорявшая местную знать, должны были усилить заботу земского боярства о своем трое земельном. Местному боярству нужна была консолидация для противодействия хаотичному состоянию княжества и княжеской жадности, и, конечно, масштабы всей Киевской Руси не соответствовали возможностям провинциальных феодалов. Боярство ХI-ХII веков вполне доросло до интеграции в рамках близких к древним племенным союзам, но не более.
Раннефеодальная империя, так сказать, возрастная, временная политическая форма, центр внимания особенно необходимая в условиях постоянной внешней опасности для содействия первичным процессам феодализации. Развитой феодализм характеризуется потребностью наладить нормальное производство на феодальных началах в деревне и в городе. Огромные масштабы Киевской Руси для этого не нужны. Феодальному хозяйству тогда не под силу было действенно объединить колоссальные пространства Киевщины и Полесья, Суздальского Ополья и новгородских озер, плодородной Волыни и приморской Тмутаракани. Объединение было непрочным и отчасти вызванным внешними причинами. Время для того, чтобы создать центр государства в таких масштабах еще не настало; это произошло лишь на пороге капитализма, в ХVIII веке, когда масштабы европейской части Российской империи приблизились путь к Киевской Руси.
Для молодого русского феодального начала IХ-ХI веков единая Киевская Русь была как бы нянькой, воспитавшей и хранившей от всяких бед и напастей целую семью русских княжеств. Они пережили в ее составе и двухвековой натиск печенегов, и вторжение варяжских отрядов, и неурядицу княжеских распрей, и несколько войн с половецкими ханами и к ХII веку выросли настолько, что смогли начать самостоятельную жизнь. Раннефеодальная монархия при все возраставшем участии боярства вывела русские земли на путь спокойного, нормального развития, одолев как стремительных половцев, так и не менее стремительных князей — искателей счастья. Основная часть господствующего класса — многотысячное земское (местное) боярство — получила в последние годы существования Киевской Руси Пространную Русскую Правду, определявшую феодальные права. Но книга на пергамене, хранящаяся в великокняжеском архиве, не помогала реальному осуществлению прав которыми обладало боярство. Даже сила великокняжеских вирников, мечников, воевод не могла из Киева реально помогать далекому провинциальному боярству окраин Киевской Руси. Земскому боярству ХII века нужна была своя, местная, близкая власть, которая сумела бы быстро претворить в жизнь юридические нормы Правды, своевременно помочь боярину в его столкновениях с крестьянством. Нужны были иные масштабы государства, иная структура феодального организма, более приспособленная к нуждам основного, прогрессивного тогда сословия феодалов.
Такая структура была дана самой жизнью, масштабы ее и географические пределы были выработаны еще накануне ложения Киевской Руси. Мы имеем в виду союзы племен, путь и те «княжения» кривичей, сповен, волынян, которые были поименованы летописцем и долго еще потом служили географическими ориентирами. Киевская Русь распалась на полтора десятка самостоятельных княжеств, более или менее сходных с полутора десятками древних племенных союзов. Столицы многих крупнейших княжеств были в свое время центрами союзов племен: Киев у полян, Смоленск у кривичей, Полоцк у полочан, Новгород у словен, Новгород-Северский у северян. Союзы племен были устойчивой общностью, складывавшейся веками; географические пределы их были обусловлены естественными рубежами. За время раннефеодальной империи здесь повсеместно сложились основы феодального строя и феодальные отношения, родовая и племенная знать превратилась в бояр, развились города, начавшие даже соперничать с Киевом. Когда приостановилось быстрое, как в калейдоскопе, перемещение князей, то местное боярство смогло остановить свой выбор на том или ином князе, прося его остаться княжить и не прельщаться миражем великого княжения. Князья закреплялись в стольных городах и основывали вои местные династии: Ольговичи в Чернигове, Изяславичи на Волыни, Брячиславичи в Полоцке, Ростиславичи в Смоленске, Юрьевичи во Владимиро-Суздальской земле и др. Каждое из новых княжеств полностью удовлетворяло потребности феодалов — из любой столицы ХII века можно доскакать до границ этого княжества за три дня. В этих условиях нормы Русской Правды могли быть подтверждены мечом властителя вполне своевременно. Князья, обосновавшиеся прочно в той или иной земле, по-иному относились к нормам эксплуатации и феодальным поборам, заботясь, во-первых, о том, чтобы не раздражать то боярство, которое помогло им здесь обосноваться, и, во-вторых, о том, чтобы передать свое княжение детям в хорошем хозяйственном виде. Интересным исследованием княжеских доменов является книга О. М. Рапова о княжеских владениях. В каждом из княжеств появился свой епископ, князья издавали свои уставные грамоты, при дворе каждого князя велась летопись, в каждом стольном городе возникли свои художественные и литературные направления. Это не нарушало еще единства древнерусской народности, но позволяло выявиться местным творческим силам. Кристаллизация самостоятельных княжеств проходила на фоне бурного развития производительных сил (главным образом в городах) и в значительной мере была обусловлена этим развитием. Рост производительных сил начался задолго до образования княжеств. Успехи раннефеодальной монархии Владимира I позволили тогда особенно интенсивно развиваться и земледелию, и ремеслу, и строительству замков, и городам, и торговле.
Источник: История России
